27 января — особая дата в истории страны. 27 января 1944 года была прорвана блокада Ленинграда, которая продолжалась 900 долгих дней и ночей. 

О ценности личных записей ленинградцев задумались еще в период блокады. В ноябре 1942 года в райкомы ВКП (б) были направлены директивы по организации комиссий для сбора материалов о жизни города в блокаде.

В апреле 1943 года постановлением Ленинградского обкома ВКП (б) была создана городская комиссия по составлению хроники Ленинграда и Ленинградской области в Отечественной войне.

Все материалы, в том числе личные дневники ленинградцев, должны были сконцентрироваться в Ленинградском отделении Институте истории ВКП (б). Сотрудники Института даже проводили встречи на предприятиях — еще до окончания войны, говорили о важности и «долге каждого ленинградца и ленинградки» по передаче блокадных дневников в Институт. Так, еще до окончания войны, собралась коллекция из 49 личных свидетельств. Уже в 1947 году в «Ленинградском газетно-журнальном и книжном издательстве» вышел сборник «Ленинградцы в дни блокады», в котором в отцензурированном виде появились выдержки из двух дневников этого собрания.

Но в 1949 году началось «Ленинградское дело», ни о какой публикации дневников из этого собрания речь уже не шла, многие сотрудники Ленинградского отделения Института истории ВКП (б) стали жертвами репрессий, в частности, директор отделения Сергей Аввакумов.

Голоса авторов блокадных дневников громко зазвучали лишь тогда, когда была опубликована «Блокадная книга» Алеся Адамовича и Даниила Гранина. Партийное руководство Ленинграда долго противилось публикации этой книги, впервые она была издана в Москве в 1979 году, а в Ленинграде в 1984-м.

«Сохрани мою печальную историю…» — так строчками из дневника была озаглавлена в 2011 году увидевшая свет книга, публикация записей блокадной школьницы Лены Мухиной.

Всего, сейчас известно примерно о 500 блокадных личных текстах, опубликовано примерно 200.

Тетрадка дневника для сотен блокадников явилась собеседником и утешителем, пространством, где человек, находящийся в бесчеловечных условиях, мог оставить свидетельство переживаемого, осознавая, что это необходимо записать.

Мы предлагаем посмотреть один эпизод такого дневника.